Как пел Виктор наш Цой, снова новый начинается день, снова утро прожектором бьет из окна, и стучит пулеметом дождь, и по улицам осень идет. До календарной, правда, ещё неделя, но астрономическая уже полным ходом, ну а климатическая осень в Петербурге, похоже, не заканчивается вообще никогда.
Дома, конечно же, сухо, тепло, кофе, печеньки и уютные книги, но проваляться до вечера под одеялом совесть не позволит, пусть и день выдался совершенно свободным. С другой стороны, на улицу сквозь заплаканное стекло зябко даже смотреть. Согбенные фигурки в плащах и с зонтами обречённо шаркают по лужам... это у нас на ЮЗе, а в центре что? Табуны влажных туристов в метро, фонтаны брызг от проносящихся машин, всепроникающая сырость сверху и снизу. Провести этот день в прогулках по депрессивному черно-белому городу, под низким серым небом, под холодными струями, от которых нет спасенья? Ни за что. Есть вариант много лучше.
Коротко квакает сигнализация, и я соскальзываю по осыпающемуся склону с дорожной обочины к бурелому в предлеске. Резиновые сапоги грузно чвякают по сфагнуму, в прогалинах проседая выше щиколотки, выдираются тяжело, протяжно, с громким всхлипом. Шест работает без передышки: тык вперёд, тык по бокам, шаг на твёрдое, ещё шаг, снова шест вперед. Усиливающийся дождь безостановочно дробит по капюшону мембранки, рейнкаверу рюкзака и пучкам осоки вокруг. Как люди, привычно забегающие в собственную, до мелочей знакомую квартиру, мимоходом, не глядя, бросают кепку на вешалку, а на комод — ключи, я выхватываю пару черничин здесь, пару брусничин там, не замедляя хода, подбираю на высокой кочке случайную сыроегу и широко шагаю дальше. Ну-ка, ну-ка, помню, ещё на той неделе отмечал на карте черниконосные залежи, а ещё дальше — богатые лисичечные месторождения: в самом сердце топких Таменгонтских болот, куда не добираются случайные туристы или городские грибники.
Дома, конечно же, сухо, тепло, кофе, печеньки и уютные книги, но проваляться до вечера под одеялом совесть не позволит, пусть и день выдался совершенно свободным. С другой стороны, на улицу сквозь заплаканное стекло зябко даже смотреть. Согбенные фигурки в плащах и с зонтами обречённо шаркают по лужам... это у нас на ЮЗе, а в центре что? Табуны влажных туристов в метро, фонтаны брызг от проносящихся машин, всепроникающая сырость сверху и снизу. Провести этот день в прогулках по депрессивному черно-белому городу, под низким серым небом, под холодными струями, от которых нет спасенья? Ни за что. Есть вариант много лучше.
Коротко квакает сигнализация, и я соскальзываю по осыпающемуся склону с дорожной обочины к бурелому в предлеске. Резиновые сапоги грузно чвякают по сфагнуму, в прогалинах проседая выше щиколотки, выдираются тяжело, протяжно, с громким всхлипом. Шест работает без передышки: тык вперёд, тык по бокам, шаг на твёрдое, ещё шаг, снова шест вперед. Усиливающийся дождь безостановочно дробит по капюшону мембранки, рейнкаверу рюкзака и пучкам осоки вокруг. Как люди, привычно забегающие в собственную, до мелочей знакомую квартиру, мимоходом, не глядя, бросают кепку на вешалку, а на комод — ключи, я выхватываю пару черничин здесь, пару брусничин там, не замедляя хода, подбираю на высокой кочке случайную сыроегу и широко шагаю дальше. Ну-ка, ну-ка, помню, ещё на той неделе отмечал на карте черниконосные залежи, а ещё дальше — богатые лисичечные месторождения: в самом сердце топких Таменгонтских болот, куда не добираются случайные туристы или городские грибники.
Под низким свинцовым небом GPS ищет спутники, конечно, подольше, чем в ясную погоду, но вот, наконец, он всё же подхватил пято́к и мигнул индикатором. Теперь берём градусов тридцать к юго-западу, через лосиную тропу, потом вдоль глубокой канавы, по цепочке кочек правее гигантской мочажины и дальше — шагать ещё три километра. День обещает быть прекрасным, не говоря уже про вечер 😊
Тихим вечером, медленно тающим,
Там, где сосны, болото и мхи,
Хорошо над костром догорающим
Говорить о закате стихи.
(Марина Цветаева)
Комментариев нет:
Отправить комментарий